Семь цветов радуги - Страница 25

К оглавлению

25

Тут же представил себе Багрецов, как легко заблудиться в таком «подсолнечном лесу». Поднимешь вверх голову, а там только кусочек голубого неба и желтые шляпы подсолнуха.

Ольга начала доказывать Анне Егоровне, что ей необходим новый участок для хлопка. Кудряшова посмеивалась. Во всей области никто еще такими фокусами не занимался. Подумать только — хлопок. Слов нет, важная культура — миллионное дело, но как можно вывести такой сорт, который бы холода не боялся? Снова перешел разговор на самые насущные дела. Обсудили положение с соревнованием. Анна Егоровна похвалила Буровлева. Сегодня утром она смотрела его участок. Теперь, глядишь, он и Стешу перегонит. Председательница посетовала на пшеницу. Не получить в этом году запланированного урожая! Надо использовать все средства, чтобы вытянуть кок-сагыз — основное богатство колхоза.

Ольга снова заговорила насчет опытных посевов, о рисе и своей поездке на селекционную станцию. Хоть и мало понимал Вадим в сельском хозяйстве, но все же попытался представить себе, как в Девичьей поляне будет родиться рис. В учебниках географии Багрецов видел картинки, где нарисованы рисовые поля. Китайцы ходят по колено в воде и собирают его. А откуда вода в Девичьей поляне? Однако позже выяснилось, что разговор идет о рисе неполивном. Оказывается, есть уже рисовые поля в Курской области.

— Ну ладно, Ольга, — наконец согласилась Анна Егоровна. — На правлении поговорим. — Тут же, повернувшись к Бабкину, она спросила: — Механика нашего, Тетеркина, знаешь?

Тимофей хотел было ответить отрицательно, но, подумав, решил, что, пожалуй, он знает этого изобретателя, и главное — его работу, больше, чем кто-либо в деревне, даже больше, чем Ольга. Что эта девчонка может понимать в изобретениях? Он неприязненно взглянул на нее и твердо ответил:

— Знаю вашего механика.

— Посмотрел бы, сынок… — начала было Анна Егоровна, но тут же извинилась: — Прости меня, что я назвала тебя так, но ведь я тебе в матери гожусь. У меня такой же, как ты, был… смышленый, — она задумалась. — Вот я и говорю, посмотрел бы ты, чего там не ладится у Тетеркина, одна машина всю экономию горючего сожрала…

— А он сам разве исправить не может? — спросил Бабкин, отлично зная, что даже малоопытный механик разберется в неполадках мотора и найдет причину пережога горючего.

— По совести признаться, я тоже этому не верю, но что делать, если время сейчас горячее; пока вызовешь кого-нибудь из МТС, глядишь, у Тетеркина совсем горючего не станет. Вишь, прорва какая! На такую машину разве напасешься? Да ты не отказывайся, мил человек, — убеждала техника Анна Егоровна, видя, что тот колеблется.

— Нет, это неудобно, — решительно заявил Бабкин. — Механик может обидеться. Я же не инспектор…

— Инспекторов у нас хватает, — недовольно перебила его Кудряшова. — Что ж, вольному воля. Не обессудьте, если потревожили. Премного извиняемся за беспокойство.

Анна Егоровна взялась за раму окна, желая закрыть его, но помедлила и сказала:

— А что касается обиды Тетеркина, то это как ему будет угодно, если он не понимает, что мы не о себе заботимся. Дело наше общее, государственное, и за каждый гектар невспаханной земли или за истраченную зря бочку горючего как МТС, так и все мы перед государством ответчики.

Бабкин стоял в нерешительности. Он чувствовал себя снова пристыженным этим убедительным доводом колхозной женщины. Она четко определила взаимоотношения между личным и общественным. Какая может быть обида у Тетеркина, когда дело идет о государственных интересах? Пусть он сколько угодно занимается изобретательством, но если из-за этого увлечения останется невспаханным опытный участок, что тогда?

На этот вопрос Тимофей не мог сразу ответить. А вдруг у этого механика получается что-нибудь замечательное?.. Ну, скажем, значительное увеличение скорости пахоты или сокращение потребления горючего?

Анна Егоровна выжидательно смотрела на задумавшегося техника.

Наконец Бабкин решился. Он должен во что бы то ни стало познакомиться с затеями Тетеркина.

— Хорошо, Анна Егоровна, — помолчав, сказал Тимофей. — Я посмотрю, в чем там него дело.

Кудряшова улыбнулась, показав ровные крупные зубы. Ее широкое лицо стало еще круглее, словно расплылось во все стороны.

Бабкин вздохнул, вспомнив, как Тетеркин принял его заступничество перед Васютиным. Да, встреча обещает быть не особенно приятной.

Он попрощался с Анной Егоровной, машинально протянул руку Ольге, но она не заметила его движения и повернулась к Багрецову.

Димка артистически раскланялся с ней, приподнимая шляпу. Тимофей определил, что этот франт уже успел подглядеть, как он смущенно сунул в карман повисшую в воздухе руку. «Невежливо, хоть бы отвернулся, долговязый!»

— А видно, здорово ты ей насолил! — сказал Вадим, когда друзья отошли от крыльца. — Признайся откровенно, как это получилось?

Бабкин не отвечал, он думал о предстоящей встрече с изобретателем. Нет, конечно, Димку он с собой не возьмет. Уж очень щекотливое поручение.

ГЛАВА 8
БРАТЬЯ ТЕТЕРКИНЫ

…все работы хороши,

выбирай

на вкус!

В. Маяковский

В этот день Бабкин несколько раз заходил в мастерскую к Тетеркину. Его не было ни ранним утром, ни поздним вечером. Огромный висячий замок на двери недвусмысленно напоминал «инспектору», что здесь его не ждут.

Назавтра Тимофей решил подняться чуть свет и подождать механика у мастерской. Вадим еще безмятежно спал, когда Бабкин осторожно отодвинул засов в сарае и вышел во двор.

25