Семь цветов радуги - Страница 5

Багрецов недовольно взглянул «а Тимофея, который вот уже в пятый раз наливал воду из ведра в рукомойник. «Здесь вода дороже всего. В деревне, наверное, сейчас у колодцев очереди, а он, знай себе, плещется, как утка…»

Тут Вадим вспомнил о ветроэлектрической станции на холме. Много ли она сможет дать энергии для того, чтобы питать моторы у насосов? Нет, это не выход. Надо придумать что-нибудь другое! Вот если бы он и Бабкин пустили воду на все поля колхоза, на лесные полосы… Багрецов видел вчера тонкие саженцы, полосой проходящие над оврагом. И здесь, как и повсюду, вскоре вырастет лес, защищающий поля от знойных южных ветров. Но пока эти дрожащие прутики с блеклыми листочками сами еще нуждались в защите. Им нужна влага, они не могут подняться и окрепнуть в твердой, сухой земле.

Понял Вадим, что он с Бабкиным приехал сюда не только наблюдать за приборами, регистрирующими погоду. Техники не имеют права равнодушно смотреть на скупые показания гигрометров, отмечающих влажность Они с комсомольцами Девичьей поляны должны сделать так, чтобы в Москве на записывающем барабане приемной радиометеостанции кривая влажности пошла вверх. Они добьются изменения микроклимата в районе деревни Девичья поляна…

Техник был уверен, что это вполне возможно. Надо пробурить десятки артезианских скважин, поставить к ним насосы с моторами, прорыть оросительные каналы на полях, установить дождевые трубы… Но откуда брать энергию, чтобы питать моторы? В этом районе ветры не постоянны; поэтому ветряки не спасут положения. В самые жаркие, засушливые дни, когда нужно будет пустить воду на поля, металлические крылья ветростанций застынут от безветрия…

Вадим нагнулся и с грустью посмотрел на потрескавшуюся землю. Трещины побежали по ней будто от землетрясения.

Через одну из них силился перебраться какой-то красный жучок с черными пятнышками. Поистине в его маленьком мире эти глубокие провалы в высохшей земле должны были казаться ему последствиями гигантской катастрофы.

А Тимка все плескается!

Кудлатая одноглазая собачонка шариком подкатилась к нему.

Часто дыша и высовывая язык, она старалась напиться из лужицы, но вода исчезала, жадно впитываемая еще не успевшей охладиться за ночь землей.

— Что так рано поднялись? — услышал Вадим за спиной тонкий голосок. — Или на новом месте не спится?

Багрецов обернулся и увидел невысокого роста девушку, с тонкими косичками, в полинявшем голубом платьице. Она держала полное ведро воды и часто дышала. Бабкин мгновенно скрылся в сарае. Ему неудобно было показываться раздетым до пояса.

Девушка поставила ведро и протянула Багрецову руку.

— Стеша… Антошечкина, — просто и, как показалось ему, удивительно мило сказала она и тут же затараторила: — Мне маманя вчера говорила, что вы у нас будете жить. Конечно, у нас не как в городе; водопровода нет, — она кивнула головой на чугунный рукомойник, подвешенный на веревке. — Не хочу зря говорить. — улыбнувшись, но с уверенностью закончила она, — но сдается мне, что вскорости и мы построим свой водопровод.

«Если бы художник стал рисовать ее портрет, то, пожалуй, это не доставило бы ему никакого труда, — весело, с озорством вдруг подумал Вадим. — На листе бумаги нужно начертить кружок и поставить две черные точки. Вот и все. Однако тут же себя поправил. — Надо еще нарисовать круглые, как мячики, румяные щеки, носик пуговкой, обсыпанный золотыми веснушками, и самое главное — изумительную девичью улыбку.

Стеша заметила пристальный взгляд москвича, потупилась, затем гордо вскинула голову и сказала:

— Вам, небось, все здесь в диковинку. Живем, конечно, еще не по-городскому. Пока только строимся. Но ничего, народ у нас напористый, особенно комсомольцы… Вы Ольгу нашу видели? — неожиданно спросила она.

— Нет, а кто это?

— Секретарь нашей комсомольской организации. Вы поговорите с ней, она все как есть вам доложит про колхозные дела. Сегодня воскресенье, значит Ольга дома, занимается. Как выйдете отсюда, повернете налево, потом направо. Ну, а там прямо в ее хату и упретесь. Ее хата заметная.

— Спасибо. Мы обязательно к ней зайдем. А скажите, Стеша, почему ваша деревня называется Девичья поляна?

— Не хочу зря говорить, но старики рассказывают, что издавна наша деревня славилась красавицами. Со всей округи женихи сюда приезжали свататься. Отсюда и название повелось…

— А сейчас? — улыбнулся Вадим. — Может быть, стоит переименовать деревню?

— Хотите сказать, что девчат у нас нет хороших? Поживете — увидите. Как выйдут на улицу, одна другой лучше! Вот только многие ребята у нас в город подались, — с сожалением сказала она, — так соседи насмешки строят над нашей деревней. Теперь-то вы, — говорят, — уже настоящая «Девичья поляна»…

— Бабкин Тимофей, — с подчеркнутой солидностью произнес Бабкин, выходя из сарая и протягивая Стеше руку. Московский техник уже успел одеться в свой полувоенный костюм, туго затянуть ремень гимнастерки и до ослепительного блеска начистить сапоги.

Девушка одобрительно взглянула на москвича и тоже протянула ему руку.

Тщетно искал Бабкин подходящую фразу, чтобы поддержать разговор. О чем Вадим беседовал с этой девушкой? Снова вспомнился трактор, пустая кабина… крутой поворот…

— Я не знаю, — негромким баском, наконец, проговорил Бабкин, интересовался ли этим мой товарищ, но мне хотелось бы спросить… — Он пристально посмотрел Стеше в глаза. — Неизвестно ли вам что-нибудь относительно опытов, которые производят недалеко от вашей деревни?